Шарль Пьер Бодлер
Противостояние творческой личности и общества в
стихотворениях Бодлера «Альбатрос», «Маяки». Специфика художественного решения
темы «поэт и толпа».
О романтической
направленности поэзии Ш. Бодлера свидетельствуют его культ красоты, признание
им большой миссии поэта, противопоставление образа альбатроса (символ
гениального Творца, всевластного на небе, в идеальном, в творчестве, и
беспомощного на земле) жестокости моряков (воплощение вульгарности, бездушности
обывателей, посредственности): «Тот табачный дым в клюв ему пускает, а этот,
бесяся, хромает, будто кривой» (перевод Н. Терещенко). Такое трактование темы,
очевидно, связано с обстоятельствами личной жизни поэта, который постоянно
конфликтовал с буржуазным окружением.
Стих построен на
противопоставлении небесного и земного, возвышенного и приземленного, красивого
и безобразного. Противостояние альбатроса невменяемой толпе превращает его в
романтический образ-символ Поэта, который, поднимаясь к высокому царству духа,
свободы и творчества, обречен на страдание и непонимание в человеческом
водовороте жизни.
Бодлер называет разногласия
жизни как эстетичные категории: прекрасное, безобразное, комическое. Поэтому
Альбатрос у него «прекрасно-безобразное существо», которое может быть и
прекрасным (в небе), и безобразным (на земле), и даже комичным («неуклюжий
немощный ступает…; прекрасный - в небах, а здесь - как инвалид» (в переводе Д.
Павлычко)).
Поэт противопоставляется
бездушной толпе. Поэт — тот же изгой, «проклятый», «сосланный с небес на
землю», чья участь особенно драматична, так как он обладает даром познания и
прозрения.
Смысл и своеобразие названия поэтического сборника
Бодлера «Цветы зла». «Антиэстетические» темы и образы в произведении.
Смысл название сборника
вызывает много вопросов. Поэт высказывался на этот счет не слишком внятно.
Когда в 1857 году «Цветы зла» были объявлены аморальной книгой и организован
суд над ней, поэт писал, что в целом его стихи преисполнены «отвращением ко
злу», но позже в набросках для предисловий ко второму и третьему изданиям
подчеркивал, что его увлекала возможность «извлечь красоту из зла». Эти
противоречивые высказывания не позволяют легко обнаружить истину. По-видимому,
в первом случае Бодлер стремился защититься от пристрастных судей, а во втором
– отдавал дань склонности к эпатажу, характерному для друзей его юности, «малых
романтиков», среди которых поэт особенно выделял Готье.
Очевидно, для истолкования
«Цветов Зла» чрезвычайно важна бодлеровская концепция универсального зла. Зло
универсально в том смысле, что присутствует не только в окружающем человека
мире, в уродствах социального бытия, в стихийных силах природы, но и в самом
человеке. Однако это не значит, что человек однозначно зол. В нем воплощены оба
противоположных начала, он мечется между добром и злом. В стихотворении,
открывающем сборник («Вступление»), Бодлер говорит, что, сознавая свою
причастность к пороку, злу, он страдает, ему не дают покоя угрызения совести,
но и «муки совести» его не всегда чисты.
Характерно, что поэт не обличает человека, а
сострадает ему, потому что и сам он человек, отмеченный той же двойственностью.
Свои стихи он обращает к тому, кого называет «лицемерный читатель, мой врат,
мой двойник».
Зло универсально, но не
абсолютно. Оно – лишь одна сторона двойственного во всех своих проявлениях
бытия. Будучи антиподом добра, оно одновременно доказывает, что добро
существует и побуждает человека к очищению, к свету. Муки совести не всегда
остаются бесплодными, они – свидетельство того, что человека неодолимо влечет к
высокому и благородному – ко всему, что вписывается в гамму добра и идеала: «О,
наша слава и утехи, / Вы, муки совести во Зле» («Неотвратимое»).
В бесконечно емкое понятие «зло» у Бодлера
входит и страдание, причиняемое индивиду проявлениями зла вне человека и в нем
самом, тот аспект смысла заключен в подлинном названии сборника: «Les fleurs du
Mal». Mal по-французски – не только зло, но и боль, болезнь, страдание, и этот
оттенок значения слова Бодлер обыгрывает в посвящении книги своему другу Т.
Готье: «...посвящаю эти болезненные цветы...» Бодлеровские «Цветы Зла» – не
просто зарисовки проявлений зла, наблюдаемые поэтом-созерцателем, но и плоды
страданий, причиняемых злом, зло, «проросшее» сквозь человеческую душу и
порождающее в ней угрызения совести, болезненные реакции сознания, отчаяние,
тоску, – все это поэт выражает словом «сплин».
Зло и добро соотносятся у
Бодлера с понятиями «естественное», «природное», «физическое», с одной стороны,
и «духовное», присущее только человеку, – с другой. Зло – атрибут природного,
физического начала, оно творится естественно, само по себе, тогда как добро
требует от человека усилий над собой, соблюдения определенных норм и принципов
или даже принуждения. К осознанию добра и зла способен лишь человек благодаря
присутствию в нем духовного импульса, и эта же способность побуждает его
противиться абсолютной власти зла, обращая свои надежды к идеалам добра. Отсюда
название самого большого по объему и самого значительного по смыслу цикла книги
– «Сплин и идеал».
Отдельные стихи и целые книги
«Стихов зла» свидетельствуют о широте той сферы чувств, которую она охватывает.
Поэта привлекают проблемы эстетики, философии, социальной жизни, пропущенные
через эмоциональный мир человека. Он не отвергает свой былой опыт, даже если
отчужденно относится к событиям и явлениям, ранее его живо волновавшим. Таков
уже упоминавшийся цикл «Бунт», непосредственно связанный с участием Бодлера в
революции 1848 -ого года.
Бодлер намеренно вводит в
целый ряд своих произведений образы, способные эпатировать и даже ужаснуть
(«Поездка на Киферу», «Пляска смерти», «Фантастическая гравюра», и др.).
Благодаря устремленности поэтической мысли Бодлера к высокому, духовному в его
творчестве если не преодолевается полностью, то в значительной степени
приглушается лейтмотивная тема страдания, например в стиховорениях «Лебедь»,
«Живой факел», «Духовная заря». Но самым серьезным аргументом, смягчающим «муки
совести во зле», в книге становится искуссто - сфера творческой деятельности
человека и одновременно воплощение духовных начал и вечных ценностей жизни.
Тема бунта в этом сборнике
очень ярка. Даже есть отдельная часть, называющаяся «бунт» или «мятеж». В нее
вошли три стихотворения: «Каин и Авель», «Отречение святого Петра» и «Литании
сатане» (О, лучший между сил, царящих в Небесах, обиженный судьбой, и нищий в
похвалах). В этом цикле с наибольшей определенностью выявились бунтарские,
антицерковные направления поэта. Он славославит Сатану, и святому Петру,
который отрекся от Христа и в этом молодец. Очень важен сонет «Каин и Авель»:
род Авеля – род угнетенных, род Каина – род угнетающих. И Бодлер поклоняется
роду Каина: «Восстань из ада и сбрось всевышнего с небес!»). Он был анархистом
по натуре.
Бога описывал, как кровавого
тирана, никак не умевшего насытиться муками человечества. У Бодлера бог –
смертный человек, который умирает в страшных муках.
Его бунт не только в этом.
Бунт скуке – тоже бунт Бодлера. Во всех его стихах атмосфера уныния, неодолимой
скуки, которую он назвал сплином. Эту скуку породил мир бесконечной пошлости,
Бодлер восстает как раз против него.
Путь Бодлера – путь
мучительных раздумий. Через свое отрицание он прорывается к реальности, к тем
вопросам, которых никогда не касалась поэзия.
Его цикл «Парижских картин» -
это тоже своего рода бунт. Он описывает здесь городские трущобы, обычных людей
– пьяного мусорщика, рыжую нищенку. Он без жалости сострадает этим маленьким
людям. Ставит их как равных себе и тем самым бунтует против несправедливой
действительности.
См. конспекты.